Исключением, пожалуй, будет Бирч Бэй. На его лице вообще ничего не отразится. Зачем одному из ближайших друзей и соратников Теда Кеннеди в сенате вдруг запрыгивать на подножку фургона Маски, когда все остальные изо всех сил пытаются изящно соскочить с нее?

Возможно, Бирч просто хороший парень — один из тех простецких, добросердечных «верзил» из Индианы, о которых мы так много слышали. А может, он и Большой Эд — приятели на всю жизнь. Но если так, то Бэй мог бы слегка «подправить» Маски с точки зрения политического высшего света, и тогда результат мог бы быть другим.

Но времена сейчас сложные, и вы не знаете, когда кто-нибудь из ваших лучших друзей захочет по какой-то непонятной причине прихлопнуть вас разорительным иском. Почти все, кто встречается мне в эти дни, нервничают из-за отвратительного положения дел.

Например, растет вероятность того, что кандидатом в президенты от демократов в этом году будет Хьюберт Хамфри — а это значит, что будет очередная кампания Никсона против Хамфри. Такая ситуация может серьезно подействовать мне на нервы. Перед лицом нового кошмара Хамфри я бы предпочел, чтобы лучше уж вообще не было никаких выборов. Шесть месяцев назад, казалось, об этом не могло быть и речи. Но теперь все изменилось.

Фрэнк Манкевич был прав. В течение многих месяцев он говорил всем, кто спрашивал его, что после первых нескольких предварительных выборов гонка демократов сведется к битве Хамфри и Макговерна. Но никто не воспринимал его слова всерьез. Все думали, что он говорит о шансах Хамфри просто, чтобы притормозить Маски и тем самым сохранить жизнеспособность Макговерна.

Но, очевидно, он был серьезен с самого начала. На Хамфри ставят букмекеры в Висконсине, а это значит, что с Маски будет покончено, и Хьюберт будет лидировать на всем пути к предварительным выборам в Орегоне и Калифорнии в начале июня.

«Другая» гонка в Висконсине проходит между Макговерном и Линдси, и она может высечь гораздо больше искр, чем было до сих пор, если кто-то все-таки верил, что тупоголовые, заправляющие Демократической партией, могут выдвинуть в кандидаты в президенты кого-то из них. Однако есть вероятность, что съезд Демократической партии в этом году может перерасти в нечто, что выйдет из-под контроля. Новые правила выбора делегатов не позволяют руководителям старого стиля, таким, как мэр Дейли, обращаться с делегатами, как с овцами, которых тащат на бойню.

Такой кандидат, как Линдси или Макговерн, мог бы устроить серьезный переполох на зашедшем в тупик съезде, но сейчас все выше становятся шансы на то, что Хьюберт будет впаривать свою задницу чуть не каждому, кто захочет получить от нее кусочек, а затем, уверившись в том, что выдвижение у него, считай, в кармане, прибудет в Майами, где Никсон будет ждать момента, чтобы наброситься на него.

Очередная серия кошмара «Никсон против Хамфри» почти наверняка вызовет восстание «Четвертой партии» и гарантирует Никсону переизбрание, а это значит, что в течение следующих долгих четырех лет очень многих людей будут терзать настоящие церберы.

Но лично я, пожалуй, готов пойти на этот риск. Хьюберт Хамфри — вероломный, безвольный, старый мелкий политикан, которого надо запечатать в чертову бутылку и бросить ее в Японское течение. Идея выдвинуть кандидатуру Хамфри на пост президента снова превращает в посмешище важные понятия, которые слишком долго сейчас перечислять и тем более разъяснять. Да и Хьюберт Хамфри в любом случае не сможет понять, о чем я говорю. Он был свиньей в 1968-м, а теперь он еще хуже. Если Демократическая партия снова выдвинет Хамфри в 1972-м, она получит именно то, чего заслуживает.

Aпрель

Пасхальное утро в Милуоки, без десяти пять. Рассвет с трудом прорывается сквозь грязноватую дымку над озером Мичиган. Я чувствую восход солнца, но не вижу его, потому что прямо за моим окном на 21-м этаже отеля «Шератон-Шредер» красуется огромная красная неоновая вывеска CITGO, закрывающая мне обзор всего, кроме вывески PABST BREWING CO., находящейся в непосредственной близости справа, и висящих напротив четырех массивных розовых букв YMCA [51] .

Озеро где-то там: гигантский водоем, полный яда. В Милуоки все еще можно найти несколько мест, где подают «свежие морепродукты», но их приходится доставлять на самолетах из штата Мэн и с Бермудских островов, упакованными в сухой лед.

Люди по-прежнему ловят в озере Мичиган рыбу, но вы едва ли захотите съесть то, что поймаете. Рыба, питающаяся мусором, человеческим дерьмом и ядовитыми промышленными отходами, как правило, немного странновата на вкус.

Так что говядина и свинина здесь в большой цене. Их готовят по-немецки — с квашеной капустой. Милуоки принадлежит немцам, переселившимся около 30 лет назад в пригороды, и полякам, которые наняты ими, чтобы управлять городом. Немецкий дух здесь очень чувствуется: во всем виден порядок. Даже на совершенно пустых улицах никто не переходит дорогу на красный свет.

Вчера меня едва не задержали рядом с отелем за «нарушение правил уличного движения». Я стоял в толпе на углу Второй и Висконсин, нетерпеливо дожидаясь, когда же смогу перейти улицу. На другой стороне стоял мой неправильно припаркованный «мустанг», и я собирался сесть в него и рвануть на южную сторону на митинг Уоллеса. В конце концов, проторчав на обочине две минуты, притом что улица была совершенно пуста, я подумал: «К черту все это!» — и начал переходить.

Вдруг раздался свисток, и полицейский заорал: «Что, черт возьми, вы делаете?!»

Я продолжал идти, но огляделся вокруг из любопытства, просто чтобы посмотреть, кого собрались задерживать, и понял, что этот человек — я. Именно я был единственным нарушителем… Так что мне пришлось, пожав плечами, вернуться к обочине под взглядами пары десятков ответственных, законопослушных граждан, которые явно не одобряли моей выходки… Сперва нарушил закон, затем был публично окрикнут патрульным — это не то приключение, которое стоит накликать на свою задницу в Милуоки. В добропорядочном германском сознании нет места для вспышек анархии…

(Внезапно радио FM переключилось с музыки и завопило: «Радуйтесь и веселитесь! Он воскресе!» А следом понеслись гимны и песнопения.)

Разумеется. Это пасхальное утро. Где-то в Сирии джанки откатывают камень. По всему миру в очередной раз празднуют символическое рождение Церкви — 2000 лет воздаяния.

Замечательно. Возмездие — штука в принципе трудно осуществимая, но прямо сейчас меня мало волнуют принципы. Мне просто нужно немного хорошей музыки, чтобы продолжать работать. Здесь играет роль время. Через 48 часов избиратели Висконсина пойдут на выборы, а на следующее утро типографские машины начнут печатать № 107 Rolling Stone, который во вторник поступит в продажу в Нью-Йорке и Сан-Франциско, а в четверг — в Бостоне, Вашингтоне и Лос-Анджелесе…

Так что обстановка в Милуоки становится все более напряженной, и все эти дикие вопли про Иисуса по радио меня не успокаивают. (Теперь по приемнику начали передавать проповедь; она звучит как нечто из Церкви последнего дня в Свамптаун, Миссисипи: «Эта женщина, Мария Магдалина, подошла ко гробу и увидела, что он пуст!» — и затем раздается стон органов и крики «Аминь!» на заднем плане…)

Что?.. Что?

«Я пришел в сенат, чтобы бороться за права человека! Президент Кеннеди работал со мной… Мы сломали обструкционистов…» [52]